Достопримечательности республики

Автор Zakk Wylde, 09 сентября 2022, 12:31

« назад - далее »











Zakk Wylde

Екатериноград и станица Прохладная. Вернее, наоборот

Екатериноград - крупный город (430 тыс. жителей, а с агломерацией раза в полтора побольше), центр Северо-Кавказского федерального округа у слияния Малки и Терека. Проспекты, дворцы и соборы в стиле высокого классицизма тут соседствуют с безмерным восточным колоритом Черкесской, Горской и Калмыцкой слобод, роскошные парки - со змеевиками и трубами старейшего в мире нефтезавода, а крупнейший на Северном Кавказе аэропорт - с вокзалом в Прохладной, где магистраль из Ростова-на-Дону разветвляется на Грозный, Астрахань и Баку. И мой рассказ о Екатеринограде будет аж в 7 частях... вернее, был бы, если бы история сложилась иначе: основанный на острие территориальной экспансии, столицей всея Кавказа этот город пробыл лишь 4 года, а затем превратился в небольшую станицу Екатериноградскую (3,3 тыс. жителей) в северо-восточном углу нынешней Кабардино-Балкарии. И лишь соседний Прохладный (55 тыс. жителей) не только в альтернативной истории узел железных дорог, второй по размеру и самый русский город кавказской республики. В весеннем путешествии по которой меня сюда и занесло.

Кабардино-Балкария состоит как бы из трёх огромный ступеней. Самая верхняя, самая малолюдная и самая знакомая туристам - это Балкария, головокружительные ущелья которой служат домом для тюркоязычных горцев. Ниже раскинулась Кабарда - перенаселённая равнина с ломанным краем кавказских гор на южном горизонте, по которой расселились потомки грозных черкесов, колонизировавших плодородную степь. Ну а третья ступень, откуда и гор-то уже не увидишь, звучного названия и вовсе не имеет, а живёт в ней по преимуществу третий народ Кабардино-Балкарии - русские, в более узком значении - терские казаки. Что хорошо видно и по контингенту в прохладненской маршрутке, отправляющейся из Нальчика по заполнению не с автостанции, а с площади у железнодорожного вокзала. Молодой водитель сразу признался, что на маршруте первый день, и пассажиры, с каким-то очень южным беззлобным ехидством, всю дорогу подсказывали ему, где и куда повернуть.
2.

От Нальчика до Прохладного полсотни километров по прямой, но в Кабарде густая сеть дорог, а маршрутка едет какой-то извилистой траекторией, словно тяготея к русским сёлам, так что даже не замечаешь момент, когда мусульманский культурный ландшафт сменяется на казачий. Путь пересекает речки Урвань, Чёрную и Черек, то сходясь, то расходясь с железной дорогой, ещё в 1913 протянутой к Нальчику от станции Котляревская на магистральной линии Ростов-Владикавказ. Из станции Докшукино на этой тихой ветке вырос к 1955 году городок Нарткала (30 тыс. жителей, 65% кабардинцы), а соседний Майский (26 тыс. жителей) в междуречье Черека и Терека - это и есть Котляревская, которую в 1925 году объединили со 101-летней станицей Пришибской. Именно Майский тогда имел все шансы стать центром русской части Кабардино-Балкарии, в 1925-28 годах выделенной в Казачий округ, где кабардинцев и балкарцев жило меньше, чем осетин. Но затем от национального деления внутри республики отказались, да и ветка к Нальчику не баловала обилием трафика, так что в итоге даже городом Майский сделался лишь в 1965 году. И тем не менее в Майском этнический состав уже иной: тут 75% населения - славяне.
3.

Из окна маршрутки я заснял тихий вокзал да какую-то сталинку близ него, а больше ни в Майском, ни в Нарткале взгляду зацепиться не за что.
4.

Перед Прохладным дорога пересекает Малку, небольшую в общем реку, для кабардинцев имеющую примерно то же значение, что для вайнахов Сунжа. На соседнем железнодорожном мосту вся история читается в облике: от изначального виадука (1875) Ростов-Владикавказской железной дороги после тяжелейших боёв Великой Отечественной остались лишь опоры да единственный пролёт, а остальные воссоздали в 1940-х годах из железобетона с эмблемами победителей:
5.

Вскоре я покинул маршрутку на восточном въезде в Прохладный, на развилке автомобильных и железных дорог. Здесь впечатлила меня диалектика памятников - с одной стороны тонкий обелиск Освободителям Кавказа (1965), с другой... ну вы сами понимаете, бойцам каких незримых войн.
6.

Прохладный вытянут на 12 километров вдоль Малки и железной дороги, разделяющейся надвое у его восточных окраин. Направо, к Тереку и вверх вдоль него, уходит старая Ростов-Владикавказская линия (1872-75) с ветками в Нальчик от Майского и в Назрань от Беслана. Последняя когда-то продолжалась к Гудермесу через Грозный, куда приехал по ней нефтяной бум, но так и не была восстановлена после Чеченских войн. Зато левая линия Прохладного, проложенная в 1915 году к тому же Гудермесу через Моздок, ныне стала частью магистрали из Москвы в Баку, по которой, глядишь, пойдут через несколько лет поезда из Ирана. Вдоль правой ветки я приехал, вдоль левой - продолжил путь:
7.

Впрочем, в эту сторону Прохладный обращён в основном промзонами, а потому куда актуальнее его объездная, пару километров до которой меня подвёз удалой русский дядька на джипе. На повороте почти сразу же притормозила "Лада" с большим багажником, в которой сидели двое весёлых кавказцев. Они пригласили в салон, но, смеясь, предупредили, что сейчас поедут обратно в Прохладный: обернувшись, чтобы прикинуть, куда посадить пассажира, они обнаружили, что забыли стремянку, и были рады мне хотя бы за то, что обнаружили пропажу не слишком далеко. Проехав Прохладный буквально насквозь, мы оказались в неожиданно симпатичных районе новеньких малоэтажек наподобие Немецкой деревни в Краснодаре и Американского городка в Южно-Сахалинске, где лишь широкий плац выдаёт гарнизонную сущность:
8.

Но затянувшаяся дорога даже обрадовала меня: спутники оказались интересными собеседниками. Ехали они в Серноводск, но не тот, что в Чечне, а тот, что в Ставропольском крае близ Моздока, и были они кабардинцам, да при том - кабардинцами неожиданно разговорчивыми. Что в Карачаево-Черкессии, что в Кабардино-Балкарии адыги запомнились мне людьми очень закрытыми и не склонными распространяться чужакам, тем более про свой народ. Здесь же только и было разговоров, что про Хабзу - национальную философию адыг. Сейчас от неё остался, как мне объясняли, в основном этикет, включающий базовые правила вроде уважения к старшим или ответственности за слова. Уорк-хабза, кодекс чести воина (да, воины у адыг - это уорки!), ушла в прошлое с тех пор, как непокорных черкесов царь изгнал в Османскую империю, а те, кто покорились, стали служить в регулярных войсках. От древней религии, так же бывшей частью Хабзы, осталось чуть больше - по словам моих попутчиков, близ их села есть старое, расщеплённое молнией дерево, которое старики иногда тайно кропят молоком, а в прошлом - и кровью жертвенных животных. Дальше пошли неизбежные по обе стороны Кавказа разговоры про тьму веков: если ингуши, не размениваясь по мелочам, возводят историю аж к шумерам, а чеченцы считают своей древней империей Урарту, то у адыг - хатты и хетты мелкие второстепенные племена с периферии. Под эти разговоры мы доехали до Екатериноградской - второй станицы от Прохладного и последней перед границей Северной Осетии. Отсюда 30 километров до Моздока и 15 до Новоосетинской: мой маршрут почти сомкнулся с прошлогодним.
9.

Что ж до адыгов, то родство с хаттами - вопрос, конечно, спорный, но факт в том, что жили они на Западном Кавказе неописуемо давно. В широколиственных горных лесах, похожих на джунгли Сайгона, они были непобедимы, и древние греки покупали у зихов рабов, а русские князья приглашали касогов на службу. Византийцы пытались обращать горцев в православие, а генуэзцы - в католичество. Они и прозвали адыг черкесами, но сами того не желая, привели и в ислам: с итальянцами черкесы всё чаще попадали в Средиземноморье, охотно служили мусульманским султанам как мамлюки, а в 1382 году и вовсе подняли восстание в Каире да сами стали династией Бурджитов во главе султаната. На родине госстроительство шло тяжелее: самым опасным врагом адыга был другой адыг, и в горах вели бесконечные войны многочисленных племена. Племена эти делились на "демократические" и "аристократические" - у первых всё решалось на народных сходах и советах старейшин, а вот у вторых во главе стоял пши (князь), чаще всего возводивший родословную к полулегендарному объединителю адыг Иналу Светлому. И вот, в 15-16 веках, когда цветущие при Алании и вытоптанные Золотой Ордой предгорья Центрального Кавказа оказались как бы ничьи, кто-то из этих князей придумал покинуть лесистые горы. Так возникла Кабарда, вскоре схлестнувшаяся с Крымским ханством, и по принципу "друг моего врага мой друг" уже в 1561 году объединившаяся с Россией, послав Ивану Грозному жену. К 1570 крымчаки и турки взяли верх, но - со всем уважением к братьям по вере: кабардинские пши роднились с Гиреями, а подчинённость их сводилась к небольшой дани и нейтралитету в войнах. Княжьи роды же ветвились, им делалось всё теснее, и порой гордые пши говорили друг другу "Выйдем?" - если на Малке стояла более-менее монолитная Большая Кабарда, до за Тереком на Сунже возникла Малая Кабарда, являвшая собой конгломерат враждующих княжеств. К 1739 году Кабарда сбросила крымское иго, но тут на Кавказе объявилась войско русского царя, с которым никто не разрывал подписанного два века назад договора. Проще говоря, Кабарду не собирались даже присоединять к России, а просто взяли как давно уже свою. В 1763 году была основана первая в Кабарде русская крепость Моздок, вскоре приросшая целой линией укреплений по Малке и Тереку. Близ устья двух рек появилась в 1777 году Екатерининская крепость, само название которой явно намекало на нетривиальную судьбу.

В 1781 году крепость была преобразована в город Екатериноград, в 1786 году ставший центром Кавказского наместничества. Границы его проходили, мягко говоря, не очевидно: на северо-запад наместничество простиралось до Таганрога и Хопёрска, на северо-восток - до Уральска и Гурьева (Атырау), разделяясь на Кавказскую и Астраханскую губернии и "жилища донских казаков". Екатериноград и Екатеринослав в своём созвучии названий стали центрами крупнейших регионов, покорённых при Екатерине II, и можно только представлять себе город, который бы здесь разросся. На Терек глядел бы колонными портиками Наместничий дворец со скульптурами по мотивам "Аргонавтики" и легенды о Прометее. Кто-нибудь из мэтров классицизма пытался бы совместить в соборе Святой Екатерины афинский Парфенон и римский Пантеон, но из-за вредности Павла I всё свелось бы к пятиглавию и шпилю над колоннами, которые успели завершить. Екатерининский проспект переходил бы в Военно-Грузинскую дорогу, у начала которой, на эспланаде бывшей крепости, выросла бы Осетинская слобода с церковью. Дальше вдоль дороги по правую сторону селились бы черкесы, по левую - чеченцы и ингуши, но тем и другим мечеть бы построил Синод. Поближе к центру обосновались бы вездесущие армяне, в православных церквях нередко звучала бы и грузинская речь, ну а кирха, костёл и синагога и так строились в любом крупном губернском городе. На западе к Екатеринограду примыкала бы Донская станица, а на востоке - Терская, с севера же шумел бы Калмыцкий базар с кибитками да деревянным хурулом, так что на улицах города запросто могли повстречаться священник, мулла и лама. Однако самые роскошные особняки Екатерининского проспекта, шедевры русского модерна и мавританского стиля, принадлежали бы не генералам и не горским князьям, а купцам ветвистой династии Дубининых, основатели которой, крепостные братья-смолокуры, построили в 1822 году в соседнем Моздоке первый в мире нефтеперегонный завод. Конечно, расцвет Екатеринограда к началу ХХ века был бы достоянием прошлого - никто не отменял Тифлиса, - и всё же тут мог быть хотя бы Владикавказ и Грозный в одном лице. Однако уже к концу 1780-х ВНЕЗАПНО выяснилось, что не все кабардинские пши рады быть вассалами царя гяуров, и набеги на строящуюся столицу не оставляли в ней актуальности ничему, кроме крепостных стен. К 1790 году у наместника лопнуло терпение: фельдмаршал Иван Салтыков, любитель роскошных балов, домашнего театра и славной охоты, перенёс свою резиденцию в Астрахань. Екатериноград остался уездным городом, к 1802 году был понижен в заштатный город Моздокского уезда, а к 1822 году окончательно превратился в станицу.
10.

Вот здесь приводится дореволюционный текст: "В Екатеринограде построен был Потемкиным дворец наместника с необыкновенной для Кавказа роскошью. В нем была целая амфилада комнат с залом, посреди которого величественно возвышался императорский трон, у ступеней последнего стояло кресло для наместника. Здесь Потемкин принимал при торжественной обстановке послов Шамхала Торковского и приводил их к присяге императрице Екатерине II". Но мне кажется, это скорее легенда - сомнительным выглядит и столь быстрое возведение дворца, и исчезновение его без остатка. Учитывая скоротечность столичной истории Екатеринограда, удивляться стоит не тому, как мало тут осталось, а тому, что вообще что-то есть: въезд в станицу от трассы упирается в Каменные ворота, как называют здесь самую что ни на есть Триумфальную арку. Построили её в 1782-83 годах по велению Григория Потёмкина, видимо как первый элемент  Наместничьего города "под ключ". Воротам, однако, и в станице нашлось применение: в 1799 году они стали официальным началом Военно-Грузинской дороги, и надпись "Дорога въ Грузiю" полуметровыми медными буквами провисела на арке до 1847 года. Снял их при реставрации Михаил Воронцов - к его эпохе дорога в Грузию начиналась из Владикавказа.
10а.

Теперь Каменные ворота - что-то вроде станичной реликвии: к моему удивлению, о былом величии тут знает даже детвора. Рядом - памятник с Вечным огнём:
11.

А вокруг Триумфальной арки - акации, заборы, хаты:
12.

По главной улице, близ Каменных ворот изгибающейся под прямым углом параллельно трассе, я направился в центр станицы:
13.

Где с покосившимися хатами перемежаются крепкие, даже если заброшенные, кирпичные дома:
14.

Не только в Сибири красивы наличники:
14а.

Пройдя около километра, я вышел к площади, где с одной стороны высится стела 200-летия станицы, а с другой - невзрачный ДК хрущёвских годов, напоминающие всем своим видом о том, что в 1920-92 годах станица называлась Красноградской. У ДК со мной заобщались мальчишки, проезжавшие мимо на великах. Потихоньку они уехали дальше, и лишь один, самый въедливый, расспрашивал меня о том о сём минут 20, но напоследок попросил сто рублей на шоколадку. Вспомнив все азиатские "мистергивмидоллар", я отказал ему, да добавил, что стыдно просить у чужих.
15.

В кустах по соседству испуганно съёжился Ленин:
16.

Напротив ДК - заброшенные стенды колхоза:
17.

Однако сам основанный в 1930 году колхоз имени Петровых пока живой, хоть дикие капиталисты капиталисты и стараются ликвидировать этот "последний очаг коммунизма в республике".
17а.

А за колхозной усадьбой высится храм Евфимия Нового, в абрисе которого чувствуется что-то совсем не станичное, а городское, губернское. В Екатериноград успели прислать из Петербурга деньги на строительство собора Святой Екатерины, которое, однако, не продвинулось дальше закладки. Тем не менее, об этом подарке был осведомлён Николай I, и посетив в 1837 году Кавказ да обнаружив в Екатериноградской типичную для станиц деревянную церковь, распорядился: деньги - отыскать, а храм - построить. После проверки и расследования, затянувшихся на несколько лет, удалось выяснить, что след екатерининской фундации обрывается в Астраханской епархии, которой и пришлось выполнять поручение прошлого века. Инфляция, конечно, была и в ту эпоху, да и столичных архитекторов никто беспокоить не стал, но всё же в 1845-50 годах в Екатериноградской станице возвели храм масштабов конечно не наместничьего, но твёрдого уездного города. Теперь это старейшая церковь во всей Кабардино-Балкарии:
18.

Хотя не покидает меня ощущение, что и проект тут тоже был времён Екатерины II, лишь при строительстве доработанный под "православие-самодержавие-народность". Редкое же посвящение скорее всего возникло просто по календарю (по крайней мере я не нашёл ничего о его появлении), однако оказалось весьма уместным в уже не наместничьем городе, но воротах Военно-Грузинской дороги: афонский монах Евфимий был из фамилии грузинских эриставов (феодалов-губернаторов) и прославился переводами священных писаний на родной язык.
19.

В соборе я застал одинокую смотрительницу, которая, конечно, приняла меня за странника-богомольца. Да поведала о том, что её сын когда-то уехал в Москву, закончился университет, занялся бизнесом и вроде даже неплохо в нём преуспевал... а потом надломился, запил горькую и потерял всё. Не владеющая интернетом, меня она попросила узнать, в каких церквях Подмосковья спасают людей "от недуга пьянства".
19а.

Выйдя из храма, первым делом я приметил слона - кажется, на территории местного детского садика:
20.

Zakk Wylde

Екатериноград и станица Прохладная. Вернее, наоборот (продолжение)

Поодаль обнаружились памятник Пушкину и музей, с 1987 года занимающий старую церковно-приходскую школу. Вроде как действительно неплохой, но увы - я попал на обеденный перерыв, окончание которого как раз совпадало с отъездом маршрутки в Прохладный:
21.

А на задворках усадьбы колхоза - обветшалый обелиск (1981), на постаменте которого упомянуты 11-я Армия (воевала за Кавказ в Гражданскую войну) и куда более загадочные "Балтийские рабочие". Я смог выяснить лишь то, что километрах в 15 от Екатериноградской есть посёлок Балтийский, совхоз в котором комплектовался с 1929 года рабочими с ленинградского Балтзавода, и видимо с колхозом связан некий знаковый для Екатериноградской эпизод битвы за Кавказ. Ну а под розовыми звёздами - те самые Петровы имени колхоза, убитые "кулаками" в 1930 году.
22.

Обойдя станицу, я сел на остановку с любовно выставленными кем-то креслами из ДК - до маршрутки оставалось около получаса, за которые, однако, со мной успел познакомиться и о чём-то побалакать пьяненький мужик.
23.

Маршрутка привезла меня в Прохладный по уже знакомой объездной - в длинный город с неё поворачиваешь буквально посередине. На въезде встречает невесть откуда взявшийся казахский Байтерек:
24.

Автовокзал Прохладного утоплен в рынок, но внутри сохранил интерьер с футуристическими окошками касс. В одном из них мне было сказано, что последний автобус на КавМинВоды отправляется через полтора часа (около 15), а уже сам я посмотрел, что после 17 будет ещё и поезд.
24а.

История Прохладного не столь яркая, как у Екатериноградской, но даже чуть более длинная: слобода Моздокской линии тут была основана уже в 1765 году. По легенде, конечно, Потёмкиным, ехавшему по знойной степи в Екатериноград закладывать Триумфальную арку да нашедшего прохладу в роще у реки, но в той же ситуации мог оказаться и безвестный офицер новой границы. В 1824 году слобода стала станицей, в 1875 пополнилась станцией, а на станцию, последнюю перед крутым поворотом магистрали на юг вдоль Терека, начал стекаться торговый народ - здешняя Воздвиженская ярмарка к началу ХХ века слыла чуть ли не крупнейшей на Кавказе.
25.

Теперь о торговом-станичном прошлом напоминают россыпь "уездных" домиков:
26.

27.

Современный памятник Терским казакам:
28.

И огромный белоснежный Никольский собор, нависающий над западной половиной города
29.

На первый взгляд он выглядит удачным новоделом, однако - построен в 1882-86 годах. В 1901 к нему добавилась колокольня, в 1997 - крестильная церковь Иоанна Предтечи в каком-то прицерковном домике, а уж совсем недавно - памятники героям Первой Мировой войны и жертвам репрессий. Они стоят у входа в тесный переулок: школа напротив храма явно построена на месте станичной площади.
30.

А потому и кажется собор неописуемо огромным, хотя на самом деле в нём даже 30 метров нет:
31.

В трапезной обнаружились бутафорские куличи в человеческий рост и свойский батюшка в камуфляже:
32.

С благословения которого я заснял витражи - самую яркую деталь огромного зала собора:
33.

Выйдя из собора, я попробовал вызвать Яндекс-Такси, и машина откликнулась почти сразу, однако вместо того, чтобы ехать ко мне, начала словно писать мне некое тайное послание траекторией вокруг кварталов. Отменив заказ, я спросил женщину на остановке, как ехать в центр, а та, разговорившись, наглядно продемонстрировала мне, что в станичных домах по сей день живут казачьи потомки - буквально впихнула мне в карман 50 рублей. Я почти не отнекивался: не первый раз на моей памяти люди именно в казачьих регионах, увидев путника, не от зависти зеленеют, а пытаются дать денег в путь. Вскоре появилась и нужная маршрутка, на которой я вновь проехал мимо автовокзала в толчее рынка и мимо площади Ленина с Ильичом, коробкой администрации и сталинкой ДК - на ещё одну, безымянную площадь у самого крупного в городе старого дома:
34.

Ведь от собора дальше на запад тянутся лишь приземистые прямоугольные кварталы станицы, в итоге упирающиеся в "Кавказкабель" - крупнейший завод Кабардино-Балкарии, основанный в 1958 году и чуть не угробленный несколько лет назад. Он изначально был заложен на окраине: с превращением станицы в станцию на рубеже веков Прохладная потянулась на восток. В 1937 году, сменив окончание в названии, она сделалась городом, и я бы сказал, по своей атмосфере в нынешнем Прохладном больше рабочего, чем казачьего. О чём напоминает хотя бы памятник лихому комсомольцу, поставленный не абы когда, а в 2020 году, и не кем-нибудь, а местной комсомольской организацией:
35.

О том, что это Кавказ, напоминает Магомед Нурбагандов - милиционер из Дагестана, предсмертная фраза которого в плену у террористов в 2016 году ушла в народ:
35а.

На стыке же кавказского и советского - мозаика (1965) у подножья стелы 200-летия города:
36.

На другой стороне площади блестит стеклом кинотеатр "Маяк", основанный видимо в том же 1965-м, но недавно построенный с нуля на старом месте. Перед ним - неожиданно симпатичная скульптура "Преодоление" (2021):
37.

За "Маяком" скрыт небольшой парк, один из нескольких в Прохладном. Вход в него отмечен рамкой старых футбольных афиш:
37а.

А в подзапущенных глубинах скрыта ещё пара мозаик:
38.

В том же 1965 году был основан музей на одной из окрестных улиц, привлекающий взгляд необычным расположением вывески:
39а.

От площади 200-летия Прохладного я побрёл дальше на восток, пока ещё сохраняя надежду успеть на автобус. Станица тут сходит на нет окончательно, но пятиэтажки радуют тёплым уютном дворов:
39.

И артефактами былой эпохи:
39б.

Я шёл посмотреть на местный монумент Победы (1984), в свою казённую эпоху получившийся просто на редкость "с человеческим лицом":
40.

За лицам виднеются простенькие памятники наподобие мемориальных досок - чернобыльцам, милиционерам при исполнении, репрессированным Терским казакам и солдатам, павшим в Южной Осетии и Чечне. БТР чуть в стороне не просто так в камуфляже "пустыня": каждый валун рядом с ним - символическая могила земляка, не вернувшегося из Афганистана. Там тоже есть задел для продолжения - стенд у памятника повествует о Сирийской кампании. Ну а патриарх здешних монументов - увековеченный в 1965 году Арсений Головко, терский казак из Прохладной станицы, в войну возглавлявший Северный флот, а в 1950-52 годах руководивший Морским генштабом. Всё вместе же числится ни чем-нибудь, а кабардино-балкарским филиалом парка "Патриот".
41.

До автобуса оставалось порядка 20 минут, и я снова вызвал Яндекс-Такси. Машина нашлась почти сразу, но вновь не поехала ко мне, а принялась писать своей траекторией что-то вроде "иди на фиг". Отменив заказ, я повторил попытку - и увидел то же самое в третий раз. Уж не знаю, что тут за прохладная история, но стало ясно, что на автобус уже не успеваю. Напротив "Патриота" обнаружилось кафе с осетинскими пирогами, но в нём я в первый раз за 3 недели кавказской поездки не получил удовольствия от еды. Утолив голод, я побрёл невзрачными советскими районами в сторону вокзала. Обратите внимание на лица прохожих: русские тут составляют 80% населения, но пятая часть иных народов - это тоже немало. Причём состав этой пятой части впечатляет: 4,5% - кабардинцы, по 3,5% - армяне и турки, ещё 3% - корейцы и по 1% немцев и цыган.
42.

Топать предстояло километра 3, и на всё это расстояние я сделал всего несколько кадров. Вот у местного АТП, напротив весьма колоритных цехов, оказавшихся обычным заводом железобетона, нашёлся памятник воинам-автомобилистам:
43.


Привокзальный район открывает Покровская церковь (2013):
44.

За которой тянутся белые путейские дома:
45.

Я не успел дойти до Дома культуры железнодорожников - самой солидной в городе, хотя и полуразрушенной, сталинки. Рядом с ней - опять же впечатляющий человечностью лиц памятник юным братьям-подпольщикам Вичиркиным и Мельниковым. Но это всё примерно в километре дальше вокзала и столько же не доходя до обелиска Освободителям из начала поста. До поезда оставалось около получаса, и я решил, что рискую не успеть. Привокзальная площадь в Прохладном похожа на двор, отделённый от ближайшей улицы Головко пятиэтажками и магазинами:
46.

На фоне станционных зданий неясного возраста - парящий орёл. Это ещё один памятник основателям станицы (2018):
46а.

Приземистые и невзрачные станционные здания полны народа - не в тупиковом Нальчике, а именно здесь главная пассажирская станция Кабардино-Балкарии:
47.

На прошлом и следующем кадрах обратите внимание на синие горы вдали - это Терский и Сунженский хребты, предгорные гребни вайнахии, колыбель терских казаков, возводящих свою родословную к ушедшим на Каспий ушкуйникам. И очень забавно в одной поездке видеть издали места из другой.
48.

На этот раз мой путь - в другую сторону:
49.

Zakk Wylde

#27
Край непуганых коров или добро пожаловать в Верхнюю Балкарию (Кабардино-Балкария, март 2021)

Верхняя Балкария - село в Черекском районе республики Кабардино-Балкария. Весьма популярное направление, которое часто выбирают для поездок туристы, приезжающие на отдых в Пятигорск, Кисловодск или в другие Минеральные воды.

Добираться до села из Ставропольского края совсем не сложно. Едем до Нальчика, затем сворачиваем в сторону гор Большого Кавказа и взбираясь все выше и выше, примерно до 1 100 км над уровнем моря, едем еще 65 километров.

Так выглядит улица Верхней Балкарии, основными обитателями которой вместо традиционных для подобного населенного пункта собак являются... коровы!

Большие животные с грустными глазами совершенно не боятся автомобилей. А поскольку в задачи автомобилистов не входит встреча с волосатыми бурёнками, по совместительству являющимися тотемными символами здешних мест, их аккуратно объезжают на малой скорости.

К рассказу о коровах и другим четвероногим обитателям Верхней Балкарии я еще вернусь, когда мы прибудем на место назначения.

Финальной точной нашего путешествия будет родовая башня Абаевых, расположенная в Черекском ущелье на высоком берегу реки Черек Балкарский.

По дороге делаем традиционную остановку у одного из пяти карстовых озёр, носящих красивое название "голубые".

Вода в них действительно голубого, я бы даже сказал, синего цвета.

Особенно хорошо это видно в тех местах, где тишь да гладь озера нарушают неугомонные лебеди.


Это популярное туристическое место давно уже оккупировано торговцами сувенирами и предприятиями общественного питания со своеобразными представлениями о красоте.


Кот не продаётся!

После неизгладимых впечатлений, полученных от окружающих голубые озера построек и скульптур, мы продолжаем путешествие к конечному пункту назначения.

Дорога в Верхнюю Балкарию одна. В каких-то местах она настолько узкая, что приходится ехать на малой скорости, а при встречном транспорте прижиматься к обочине.

Зато виды Черекского ущелья за окном завораживают.

К сожалению, на дороге практически нет площадок, пригодных для остановок, поэтому приходится снимать из окна автомобиля, благо небольшая скорость позволяет это делать.



Следующая остановка на пути следования – это Черекская теснина, или проще говоря, ущелье.

Оно примечательно тем, что по уступу практически отвесной горы, которая образует склон ущелья, с давних времен здесь была проложена дорога, по которой могли проехать всадники, конные повозки, и конечно, пройти пешие странники.

Часть дороги по сути, выдолблена в скале.


Не столь давно в горе пробили тоннель для автотранспорта.


А старый участок дороги, ставший неактуальным, использовали для установки опор для линии электропередач.



И для пеших прогулок над бездной для любителей острых ощущений.

Скажу честно, если не подходить к краю ущелья, и не смотреть вниз, ничего особенного.

С одной из точек дороги становится виден участок ущелья, где река Черек Балкарский скрывается под скалами. По словам очевидцев, такие ледяные образования можно наблюдать вплоть до самых жарких летних дней.

Несмотря на казалось бы, полностью заброшенный участок дороги, движение которой переведено в туннель, мы неожиданно встречаем у скалы... песца?

А нет! Это снова кот!

А рядом с ним стоит автомобиль, хозяин которого продаёт... яблоки!

Видимо, у продавцов яблок в здешних краях столь высокая конкуренция за места для торговли, что даже участок заброшенной дороги ценен и актуален.

Мы продолжаем свой путь с минимальными остановками, и то делая их лишь для того, чтобы избежать столкновений с местными коровами.


Черекский район является одним из самых высокогорных на территории Российской Федерации.
Именно здесь находятся пять из семи вершин с высотой более пяти тысяч.

Верхняя Балкария расположена в Черекском ущелье на высоте 1 120 метров. Селение окружают горы, среди которых - два пятитысячника - Дыхтау (5204,7 м) и Коштантау (5152 м).

Основные виды занятий жителей Верхней Балкарии - садоводство, овощеводство, а также животноводство (это самое очевидное по числу встреченных коров!)


Учитывая стабильный туристический поток, не столь давно на селе открылись гостинично-ресторанный комплекс «Тау Эль» и кафе «Караван».

Поскольку в наши планы остановка с ночевкой в Верхней Балкарии не входила, мы шустро отсняв памятную фотосессию на берегу горной реки Черек Балкарский,


начинаем восхождение к башне Абаевых, конечной точки сегодняшнего путешествия.

Путь к ней лежит через территорию вышеупомянутых кафе и ресторанов. Верится с трудом, но там есть даже микро-зоопарк, в котором живут лев Симба и медведь Жорик. Фото Симбы я выложу на обратном пути, а пока что под лучами яркого горного солнца мы переходим по мосту реку,

и начинаем карабкаться по склону вверх, к башне.

Поскольку башня и окружающие её строения построены из местного камня, добываемого на склонах гор Черекского ущелья, с большого расстояния рукотворные постройки сливаются с пейзажем.

В процессе подъема путников подстерегают всевозможные ловушки. Несмотря на то, что направление движения отмечено красными стрелками, виды вокруг насколько красивые, а лед на некоторых участках столь же скользкий, что не удержать равновесие, и съехать по склону на несколько метров вниз - пара пустяков!

Солнце припекает совсем по-весеннему, а пейзаж внизу уменьшается в пропорции, несоразмерной с черепаховой скоростью подъема.

Остановки делать просто необходимо.

С каждой новой точки открываются очень красивые виды.

Забегая вперед, должен сказать, что погода в горах - дама капризная. Если наша скалолазание прошло при ярком (и теплом) солнце, то стоило нам спуститься вниз, и буквально через несколько минут солнце скрыли облака, и яркость красок поблекла.

Примерно на середине пути среди развалин старых жилых построек натыкаешься на мемориальную доску:

Пройти мимо нее просто невозможно. На подступах к башне, благо мобильный интернет хорошего качества, начинаешь читать историю здешних мест...

40-е годы прошлого века для местных жителей были насыщены событиями совсем не радостного толка. Мало того, что практически все взрослые мужчины ушли на фронт, 27 ноября - 4 декабря 1942 года произошла так называемая "Черекская трагедия". Тогда отряд 11-й стрелковой дивизии провел карательную операцию по зачистке местных бандформирований. Во время операции были убиты около 1500 жителей аулов. Поскольку перебежчики прятались в домах и отстреливались оттуда и, в итоге по большей части в перестрелке погибли мирные жители. Операция была засекречена, все убийства официально приписали немцам. Правда была обнародована лишь после распада СССР. В 1992 году комиссия Президиума Верховного Совета КБР признала Черекскую трагедию актом геноцида.

Но на этом история не закончилась. В этих же местах разыгрались самые драматические события в истории балкарцев - всеобщая депортация местного населения 1944 года.

Во время Великой Отечественной войны территория Кабардино-Балкарии была оккупирована. Ряд местных банд сотрудничали с немцами. Руководили бандами несколько жителей Верхней Балкарии - бандиты, дезертиры или уклонившиеся от призыва.

В 1944-м году в связи с очередными обвинениями в пособничестве немцам жители Балкарии были принудительно выселены из своих домов и депортированы в Среднюю Азию. Общее число перемещенных достигло 8 тысяч человек. Много людей умерли в дороге от голода и болезней.

Вернуться на свою землю балкарцам разрешили только через 13 лет. От родных домов ничего не осталось. По указанию властей было образовано новое село под названием Верхняя Балкария, но строилось оно уже против всех традиций на равнине. Сейчас население Верхней Балкарии составляет примерно 4 тысяч человек.

И вот мы достигли цели нашего путешествия.

Перед нами родовая башня Абаевых.

Популярности данному месту добавляет факт, что именно здесь снимали один из эпизодов фильма с Сергеем Бодровым "Война".

Сторожевые башни с XVI века строились рядом с кавказскими селами и служили для двух целей: наблюдать за окрестностями и укрываться за ее стенами в случае опасности.

В нижнем этаже башни княжеское семейство жило еще в конце XIX века.

Стены ее были оштукатурены известковым раствором, и светлый силуэт являлся доминантой ныне заброшенного селения Куннум.

Монументальность постройки - мощные стены башни толщиной у основания до 1,8 метра, и ее высота порядка 17 метров - свидетельствует о силе и влиятельности могущественного рода, построившего башню как родовую крепость.

Высокий уровень строительных работ ярко прослеживается в технике обработке камня и в качестве кладки ровных, сужающихся кверху стен.

Внутри башни сейчас живут только птицы.

Вход в нее находится так высоко от земли, что без лестницы в башню не подняться.

Слегка разочарованные данным фактом, но чувствуя радость от достигнутой цели, мы отправляемся в обратный путь.

Должен сказать, что дорога назад куда более коварна и опасна. Участки склона в тени от каменных стен покрыты снегом и льдом, а земля, в свою очередь, размокла от тающего снега.

Тем не менее, без особых потерь мы спускаемся вниз, к железному мосту, перекинутому через реку.

И в конце рассказа - обещанная фотография льва Симбы.


Кстати, закат в тот вечер был просто невероятный. Но на его мы смотрели уже из окрестностей Пятигорска.